Шаровая молния  - Лю Цысинь

– А вам когда-либо приходила мысль пойти другой дорогой? – спросил Динг Йи.

– А она есть? – едва слышно промолвила Линь Юнь.

– Когда закончится война, уходите из армии, займемся вместе изучением макроэлектронов. У меня есть дар теоретика, вы великолепно справляетесь с практическими работами. Я создам теорию, вы возьмете на себя экспериментальные исследования. Вполне возможно, вместе мы совершим величайший прорыв в современной физике.

– Я выросла в армии, – подняв на него взгляд, грустно улыбнулась Линь Юнь. – Вряд ли я смогу полностью принадлежать чему-либо другому. Или кому-либо другому, – помолчав, добавила она.

Динг Йи ничего не сказал. Подойдя к надгробию, он положил свежие цветы. И тут что-то привлекло его внимание. Какое-то время Динг Йи стоял нагнувшись, затем присел на корточки и буквально прижался лицом к каменной плите, изучая ее.

– О господи! – наконец воскликнул он. – Кто сделал эту надпись?

Его вопрос застал Линь Юнь врасплох, поскольку на надгробии были высечены только имя Чжан Биня и годы его жизни. Так пожелал он сам, считая, что не сделал в своей жизни ничего достойного. Присмотревшись внимательнее, Линь Юнь пораженно застыла. Помимо основной надписи, вся плита была сплошь покрыта маленькими значками. Значки также были сверху плиты и по бокам, словно ее окунули в жидкость, состоящую из формул.

– О, они бледнеют! – воскликнула Линь Юнь. – Они исчезают!

– Отвернись! – грубо отстранил ее Динг Йи. – Одним наблюдателем меньше, и формулы станут исчезать медленнее!

Отвернувшись, Линь Юнь в тревоге заломила руки. Склонившись к надгробию, Динг Йи внимательно читал надпись, строчку за строчкой.

– Что это такое? – нетерпеливо спросила Линь Юнь. – Ты можешь что-нибудь разобрать?

– Помолчи! – отрезал Динг Йи, полностью поглощенный чтением.

Линь Юнь порылась в карманах.

– Может, я сбегаю к машине за карандашом и бумагой?

– Нет времени! – бросил Динг Йи, с поразительной скоростью читая текст. – Не отвлекай меня!

Он не отрывал взгляда от каменной плиты, словно стараясь проникнуть сквозь нее.

Последние отсветы заходящего на западе солнца окрасили могильные камни призрачной синевой. Окрестности уже погрузились в море непроглядного мрака. На небе повисли не мигая первые звезды, изредка доносился слабый шепот опавшей листвы, гонимой легким ветерком, но и он скоро затих, словно какая-то неведомая сила затаила дыхание. Наступила полная тишина, будто весь мир вместе с Динг Йи сосредоточился на этой квантовой надписи.

Через десять минут Динг Йи закончил читать то, что было написано на лицевой поверхности могильной плиты, и, быстро взглянув на надписи сверху и по бокам, перешел к обратной стороне. Уже полностью стемнело, поэтому он достал зажигалку и читал в слабом свете ее дрожащего пламени.

– У меня есть фонарик! – воскликнула Линь Юнь и поспешила к машине по дорожке между надгробиями.

Когда она вернулась с фонариком в руке, огонек зажигалки погас. Включив фонарик, Линь Юнь обнаружила Динг Йи сидящим, прислонившись спиной к могильному камню и вытянув ноги перед собой, глядя на звезды.

Надпись на могильной плите бесследно исчезла. Полированная мраморная поверхность, подобно зеркалу, отразила луч фонарика.

Увидев свет фонарика, Динг Йи очнулся от раздумий, словно проснувшийся лунатик. Встав, он взял Линь Юнь за руку и увлек ее вокруг надгробия.

– Посмотри сюда, – сказал он, указывая на основание плиты. – Осталась одна-единственная строчка. Она не в квантовом состоянии, и из всей надписи только она одна на китайском языке.

Присев на корточки, Линь Юнь прочитала изящно выведенные иероглифы:

– Мне знаком этот почерк! – воскликнула Линь Юнь, глядя на слова.

Сколько раз она листала записную книжку жены Чжан Биня с перемежающимися целыми и сожженными дотла страницами.

– Да, это она.

– Что она написала?

– Математическую модель. Полностью описывающую макроатомы.

– Жаль, что мы не захватили цифровой фотоаппарат, – вздохнула Линь Юнь.

– В этом нет необходимости. Я все запомнил.

– Запомнил? Всё?

– До большей части я и сам уже дошел. Но мои теоретические рассуждения наткнулись на кое-какие препятствия, и вот сейчас Чжэн Минь помогла мне их преодолеть.

– Это будет очень большой прорыв!

– Ты себе даже не представляешь, Линь Юнь, насколько огромный! Мы сможем находить макроядра!

– Ядра макроатомов?

– Да. Наблюдая за перемещениями макроэлектрона в пространстве, мы с помощью этой модели сможем абсолютно точно определить местонахождение ядра того макроатома, которому он принадлежит.

– Но как мы сможем обнаружить эти макроядра?

– Точно так же как это было с макроэлектронами. На самом деле все поразительно просто: их можно увидеть невооруженным глазом.

– Ого!.. И на что они похожи? Помнится, ты как-то говорил, что форма макроядер совершенно не похожа на форму макроэлектронов.

– Струны.

– Струны?

– Да, струны. Они похожи на длинные струны.

– Какая у них длина? Какая толщина?

– Размеры примерно того же порядка, что и у макроэлектронов. Длина «струн» от одного до двух метров, в зависимости от атома. И они бесконечно тонкие. Цепочки сингулярных точек, не имеющих измерений.

– Так как же можно увидеть бесконечно тонкую струну невооруженным глазом?

– В ее окрестности свет искривляется.

– И на что же она похожа?

Динг Йи прикрыл глаза, словно только что проснувшийся человек, пытающийся вспомнить привидевшийся ему сон.

– Она похожа на хрустально-прозрачную змею. На веревку, не способную висеть.

– Странная аналогия.

– Все дело в том, что эта «струна» уже является мельчайшим строительным кирпичиком, образующим материю. Ее невозможно разрезать.

– И еще один вопрос, – по дороге обратно спросила Линь Юнь у Динг Йи. – В отечественной теоретической физике тебе нет равных. Трудно поверить, что несколько десятилетий назад жил еще один столь же выдающийся специалист. Конечно, оценка своей жены, данная Чжан Бинем, субъективна, и все-таки Чжэн Минь действительно была способна осуществить подобное открытие?

– Если бы человечество жило в мире, лишенном силы трения, три основных закона механики Ньютона были бы установлены значительно раньше, и самым заурядным ученым. Когда ты превращаешься в макрочастицу, находящуюся в квантовом состоянии, понять законы мироздания становится гораздо проще.